Компьютерный андеграунд

Поэтому он принялся за наркотики.

—

Отец Электрона ждал до самых последних дней своей болезни, прежде чем его поместили в клинику в марте 1991-го. Он знал, что если однажды туда попадет, то больше не выйдет.

Перед поездкой надо было решить так много дел. Дом, страховка, завещание, похороны, указания друзьям семьи, которые будут присматривать за обоими детьми, когда он уйдет. И, конечно, дети непосредственно.

Он смотрел на своих детей и беспокоился. Несмотря на их возраст – 21 и 19, они все еще не были защищены во многих вещях. Он подумал, что антиучрежденческое отношение Электрона и эмоциональная отдаленность его сестры останутся нерешенными ко времени его смерти. Пока рак прогрессировал, отец Электрона пытался сказать обоим детям как сильно он о них заботится. Он мог быть холоден с ними в прошлом, но в это короткое время что ему осталось он хотел оставить о себе хорошую память.

Однако, отец старался не вмешиваться в проблемы Электрона с полицией. Электрон только иногда говорил с отцом о своём хакинге, обычно после примечательного взлома. Взгляды его отца оставались такими же. Хакинг незаконен, говорил он сыну, и полиция в конечном счете поймает тебя. Тогда ты будешь сам разбираться со своими проблемами. Он не читал сыну лекции и не запрещал ему хакинг. Он решил, что его сын достаточно взрослый, чтобы сделать свой выбор и жить с последствиями.

По правде сказать, отец Электрона показывал своё участие к затруднительному положению сына после рейда. Он сохранял нейтральную позицию, говоря только: «Я говорил, что нечто такое случится, и теперь это на твоей ответственности».

Втечение всего года, пока Электрон посещал занятия в университете, его хакерское дело развивалось очень медленно. В марте 1991-го он оказался на слушании и должен был решить стоит ли бороться в суде с обвинениями или нет.

Он стоял перед 15 обвинениями, большинство из которых заключалось в получчении неавторизованного доступа к компьютерам США и Австралии. В некоторых содержались серьезные обвинения в получении доступа к данным коммерческого характера. В каждом пункте DPP (the Office of the Commonwealth Director of Public Prosecutions, офис директора общественного судебного преследования объединенных наций) обвинял его в модификации и стирании данных. Эти два пункта были результатом создания черных ходов, а не повреждения каких-нибудь данных. Улики были очень весомыми: телефонные записи, в которых Электрон говорил о хакинге; логи электроновской сесси в системе Мельбурнского Университета; и собственные показания Электрона в полиции.

Это было первое хакерское дело в Австралии после принятия нового законодательства. Это был пробный процесс – пробный для компьютерного хакинга в Австралии – и DPP был настроен решительно. Дело занимало 17 томов со свидетельствами, почти 25000 страниц текста; королевский обвинитель Лиза Вест планировала задействовать 20 экспертов из Австралии, Европы и США.

У этих свидетелей было несколько историй об австралийских хакерах, которые принесли хаос в системы по всему миру. Феникс случайно удалил собрание активов техасской компании – единственную копию корпорации Execucom Systems. Также хакеры расстроили персонал в морской исследовательской лаборатории. Они хвастались в Нью-Йорк Таймс. И они вынудили НАСА отключить свою компьютерную сеть на 24 часа.

Детектив АФП сержант Кен Дэй пролетел пол света за свидетельскими показаниями компьютерного администратора Шэрон Бескенис из Ленгли НАСА – админа, которую Феникс случайно выкинул из собственной системы, когда пытался получить Deszip. Бескенис была более чем счастлива подписать в Вирджинии заявление, заверенное Дэем. В её заявлении утверждалось, что 22 февраля 1990-го в результате хакерского вторжения вся компьютерная система НАСА была отключена от внешних соединений с остальным миром примерно на 24 часа.