Влияние Интернета на правовую культуру личности проявляется и в изменениях в характеристиках современной демократии. В информационном обществе любой человек де-факто имеет возможность через использование интернет-технологии самостоятельно выстраивать приватную организационно-управленческую политику, не испрашивая на это санкцию у статусных структур и «типовых ролей». Проще говоря, в информационном обществе существенную, если не решающую, роль начинает играть нестатусная демократия – «нанодемократия»*(150): демократия индивидов, а не традиционная демократия организаций. О реально наступающей, и во многом уже наступившей, эпохе «нанодемократии» как демократии индивидов пишут и российские исследователи*(151), например А.С. Панарин, который считает, что «сама демократия утрачивает прежний облик, связанный с требованиями «массового общества». «Демократия равенства», ассоциируемая с «равной доступностью» благ и услуг, с насаждением стандартных эталонов и норм, уступает место новому образу демократии – «демократии свободы». Она предполагает синхронность двух процессов: все более свободное осознание специфики различных групповых интересов (вместо былого «монолитного единства») и более интенсивную культурную стратификацию населения (вместо былого тяготения к «единым образцам поведения»). Все более дефицитными, престижными и социально значимыми выступают такие ценности, как автономия, самобытность, самоопределение, самодеятельность»*(152).
Вхождение мирового сообщества на рубеже XX-XXI вв. в координаты «нанодемократии» – это в том числе и некие новые риски для человечества, связанные с тем, что в условиях «нанодемократии» (которая, в качестве информационной демократии, глобальна) всегда будут находиться личности, настроенные решительно осуществлять без всякой на то общественной и официальной санкции свои глобальные проекты, не обязательно безупречные с точки зрения морали.
Во всяком случае, упомянутый «информационный повод» ясно показывает – впредь человечеству со всеми его статусными институтами придется считаться с разномасштабными нестатусными инициативами частных лиц, в том числе претендующих и на глобальные эффекты. На наш взгляд, именно этот «нанодемократический» вызов статусному устройству (в рамках государства и права) социальной жизни и побуждает традиционные статусные организационные формы общества к соответствующему изменению.
Подобным образом, как справедливо отмечает В.И. Сарафанов, перед вызовом «нанодемократии» все статусные организационные формы общества, и прежде всего оргструктуры госуправления, обязаны становиться эффективными PR-субъектами – чтобы управлять «нанодемократией», иначе мир ожидает перспектива разрушения самого феномена государства и права*(153). При этом под PR понимается функция управления по установлению благоприятной для организации внутренней и внешней социальной среды.
Поэтому представляется, что, прежде всего, современное Госуправление (главная в обществе социально-организующая сила) должно осуществляться в корпоративной организационной форме, наиболее приспособленной к ведению эффективной PR-работы. Корпоративные оргструктуры госуправления – это уже даже не теория, но мировая практика, которая не случайно получила в 1990-х гг. мощный импульс к своему развитию на уровне национально-правительственных программ демократизации системы госуправления в рамках развития федерализма.
В «нанодемократических» условиях – появления нестатусных субъектов социального управления (наряду со статусными: профсоюзами, политическими партиями, общественными объединениями, госуправлением) – беспрецедентно возрастает значение PR-функции управления. И это происходит потому, что у нестатусных субъектов нет иного средства воздействия, как только PR-средство, и именно они превращают его в высокую технологию социального управления. Так что если этой высокой технологией не будут пользоваться статусные субъекты, и прежде всего госсубъект, их ожидает утрата эффективности и деградация.
|
1st Май 2011
|
Теги:
|