Информация. Собственность. Интернет

Что касается второго блока «информационного законодательства» – об информации «открытого» характера, то и здесь наблюдается явное несоответствие российской практики международному опыту регулирования. Российский Закон о СМИ, как уже было сказано, объединяет в себе и вопросы массовой информации, и вопросы специфики функционирования «средств» массовой информации. «Точных» аналогов за рубежом у него практически нет: вопросы «массовой информации», свободы слова регулируются там на уровне базовых конституционных принципов, а «специфическое» регулирование редакций газет и телевизионных каналов как субъектов гражданского права осуществляется лишь в исключительных случаях. «Запаздывание» с реформированием законодательства о средствах массовой информации, однако, еще можно объяснить. Закон «О СМИ» традиционно рассматривался как гарант достижений демократизации, а потому не подвергался серьезным корректировкам по причинам политического характера. Но вот многолетняя задержка с принятием законов, обеспечивающих право граждан на доступ к информации (закрепленное и в Конституции РФ), – малообъяснима. В большинстве зарубежных стран уже активно используются интернет-технологии для размещения информации о деятельности государственных органов и их взаимодействия с гражданами соответствующих стран, причем порядок такого использования закреплен законодательно. В России же лишь в 2003 г. появился правительственный проект Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного управления», который так или иначе затрагивает соответствующие вопросы. Зарубежными аналогами подобного рода законов выступают законы «О свободе информации». Одним из первых, еще в 60-х гг., т.е. задолго до появления Интернета, был принят американский закон «О свободе информации» (Freedom of Information Act)*(167).

В законодательстве об информации «закрытого» характера (информации с ограниченным доступом) в зарубежных странах в одном ряду с государственной тайной, а также различными видами «профессиональных» тайн (например, банковской или адвокатской тайнами) рассматриваются вопросы, связанные с информацией персонального характера (персональных данных). На сегодняшний день правовое регулирование вопросов, связанных с хранением, использованием и распространением персональных данных, является одним из ключевых направлений в зарубежном информационном праве. Правовой режим для информации персонального характера в России (если не считать отдельных разделов о персональных данных в «непрофильных» законах и кодексах, принятых в самое последнее время) не установлен.

Наконец, в России и за рубежом, несмотря на кажущееся сходство в их названиях (российский Федеральный закон «Об электронной цифровой подписи», зарубежные законы «Об электронных (цифровых) подписях» и т.д.), не совпадают по предмету и механизмам регулирования, также и «прикладные» законы в информационной сфере. Для более наглядной иллюстрации остановимся подробнее на Федеральном законе «Об электронной цифровой подписи», вступившем в силу с 23 января 2002 г.

Применение электронной цифровой подписи (ЭЦП) в гражданском обороте было предусмотрено уже ГК РФ. Таким образом, и до принятия соответствующего федерального закона каких-либо законодательных запретов для использования ЭЦП как в сфере государственного регулирования, так и между «хозяйствующими субъектами» в принципе не было. Гражданский кодекс (ст.160) прямо указывал на то, что порядок использования ЭЦП может быть оговорен в соглашении сторон. С другой стороны, уже Кодекс упоминает о возможности принятия соответствующего закона, создавая тем самым легальное основание для последующей законодательной инициативы. Добавим, что в принятии закона об ЭЦП (именно в том виде, в котором он сейчас действует) были заинтересованы отдельные ведомства, названия которых обычно скрывается за эвфемизмом «спецслужбы». К сожалению, результат получился неудовлетворительным: несмотря на формальное вступление Закона в силу еще в начале 2002 г., он до сих пор фактически не работает. Его «неработоспособность» не в последнюю очередь связана с введением неоправданно жестких ограничений (в том числе технологического порядка), которые сделали использование ЭЦП по сути бессмысленным.