Информация. Собственность. Интернет

Для современного этапа развития права собственности характерно расширение его предметной области. Как показывает практика, наиболее приемлемым правовым режимом для новых объектов является режим собственности, а потому будет небесполезно еще раз обратиться к юридическому наполнению понятия «вещи». Статья 128 ГК РФ относит к вещам деньги и ценные бумаги. Уже это говорит в пользу того, что прошли времена, когда под «вещами» понимали в буквальном смысле окружающие человека материальные предметы. Другим свидетельством отхода от классической парадигмы можно считать появление в кодексе такого сложного объекта, как предприятие. В самом деле, предприятие – не вещь, а имущественный комплекс, включающий, помимо прочего, исключительные права, права требования и долги (ст.132 ГК РФ), и все-таки оно является предметом не только сделок, но и права собственности. С другой стороны, приведенные примеры являются скорее исключением (так, чтобы включить предприятие в имущественный оборот, потребовалась специальная статья), и основной предрассудок остается практически нетронутым. Вещи как предмет права собственности могут быть делимыми и неделимыми, движимыми и недвижимыми, сложными и простыми, и т.д., и т.п., но они остаются прежде всего вещами, для которых определяющим признаком является телесность. Не случайно исключительные права относят не к праву собственности, а выделяют в особую подотрасль гражданского права, и «интеллектуальную собственность» российская правовая доктрина рассматривает, соответственно, лишь как условное обозначение для регулирования той сферы и принадлежащих к ней объектов, которые к праву собственности прямого отношения не имеют*(62).

И здесь вновь полезно обратиться к истории. Римскому праву было известно деление вещей на «телесные» и «бестелесные», которое встречается в Институциях Гая (2.12-14). В качестве иллюстрации того, что же следует понимать под бестелесными вещами, Гай приводит право наследования, право узуфрукта и обязательственное право. «Сопоставляя это место источников с примерами, приводимыми Гаем, приходится признать, что, разделяя вещи на телесные и бестелесные, Гай разумеет под последними не вещи в смысле предметов внешнего мира, а именно права»*(63). Поскольку при попытке применить режим собственности к правам, так же как и при попытке включить права в перечень объектов гражданских прав (ст.128 ГК РФ), имеет место парадокс «права на право», «бестелесные вещи» римского права, как нам представляется, вряд ли могут служить эффективным инструментом регулирования отношений интеллектуальной собственности. Иной точки зрения придерживается Д.В. Мурзин: «…бестелесное имущество появилось в римском частном праве в силу его непревзойденной логичности, доходящей до примитивности в своих частных проявлениях; бестелесное имущество было отвергнуто постантичным гражданским правом из-за практицизма западной цивилизации и ее излишнего увлечения философией материализма»*(64). Такое афористическое утверждение выглядит малоубедительным. Как, собственно, и убежденность автора в том, что интеллектуальная собственность обязана своим происхождением выделению «некоторых бестелесных имуществ в исключительные права», которые к праву собственности никакого отношения не имеют*(65). Скорее, рациональная логика западного мышления (логика последовательной рецепции) и еще более настоятельная логика экономического развития «подсказали» необходимость распространения режима собственности также и на нематериальные объекты (имущества и права).

В книге американского исследователя Джереми Рафкина «Век доступа» («The Age of Access»), вышедшей в свет в 2000 г., выделяются следующие характеристики права собственности в современную эпоху. Во-первых, вещное имущество обесценивается с точки зрения своего функционального назначения. Так, в приобретаемом автомобиле потребителя интересуют в первую очередь марка, дизайн, безопасность и лишь во вторую очередь – ее характеристики как средства передвижения. Во-вторых, товаром, помимо материальных предметов (вещей), становятся переживания (paid-for-experience). Те из них, которые считаются престижными и которые поддаются коммерческому тиражированию: экзотические путешествия с риском для жизни или клубная карточка, обеспечивающая доступ в «узкий круг», – образцовые «товары» современной экономики. В-третьих, описанная переориентация экономики приводит к смещению акцентов в правомочиях собственника – от преобладавшего ранее правомочия распоряжения к правомочию пользования, которое находит свое выражение в доступе. Наконец, в-четвертых, хотя потребитель и получает доступ к приобретаемым товарам непосредственно от производителя, за спиной такого производителя всегда стоит иной, первоначальный собственник или собственник идеи. В качестве примера Дж. Рафкин приводит отношения франчайзинга, которые на сегодняшний день получают все большее распространение. «Классическое» право собственности, таким образом, претерпевает значительную модификацию и даже редукцию, и в полном объеме выживает лишь одно его «ответвление» – право интеллектуальной собственности. Не случайно в немецком переводе книга получила название «Доступ – исчезновение собственности» («Access – Das Verschwinden des Eigentums»), поскольку собственность на материальные блага, т.е. собственность в ее классическом понимании, становится нежелательным обременением и постепенно сходит на нет, исчезает*(66).