Не случайно, что при разработке законодательных актов в сфере информационных отношений на региональном уровне (в субъектах Российской Федерации) делались и делаются попытки исправить хотя бы часть очевидных недостатков федерального законодательства. В качестве примера можно привести Закон «Об информационных ресурсах и информатизации города Москвы», принятый в октябре 2001 г. Поскольку «реформировать» федеральное законодательство субъекты Российской Федерации не уполномочены, речь, следовательно, может идти лишь о конкретизации, не затрагивающей сути положений федерального закона. Так, в Московский закон с этой целью были введены дополнительные определения «информационных ресурсов», в результате чего объем данного понятия был значительно ограничен. Статья 2 Закона г. Москвы определяет «информационные ресурсы» как информацию (независимо от способа ее представления, хранения или организации), содержащуюся в информационных системах и относимую в соответствии с настоящим Законом к собственности города Москвы. При помощи такой смысловой «манипуляции» (надо сказать, не до конца правомерной) из квалифицирующих признаков информационных ресурсов была исключена их «документированность», а в качестве отграничивающего признака введено признание информационных ресурсов собственностью города Москвы (как субъекта Российской Федерации). Уместно отметить также, что по тексту данного регионального Закона понятие права собственности на информационные ресурсы не только не раскрывается (тем более что это так или иначе уже описано в Федеральном законе), но и не используется, а говорится лишь о «лицах, реализующих правомочия собственника» указанных ресурсов. Тем самым часть проблем на «текстуальном» уровне снимается, но принципиальные вопросы – в частности, о соотношении «собственности города» и «информационных ресурсов как объектов правового регулирования» – остаются нерешенными.
Еще одним примером «беспрецедентного» закона «базового уровня» является Федеральный закон «Об участии в международном информационном обмене» (1996 г.), целью которого декларировалось создание «условий для эффективного участия России в международном информационном обмене в рамках единого мирового информационного пространства, защита интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований при международном информационном обмене, защита интересов, прав и свобод физических и юридических лиц при международном информационном обмене». На практике содержательный смысл этого закона сводится к установлению лицензирования и обязательной сертификации деятельности по международному информационному обмену, например, при вывозе «государственных информационных ресурсов» из Российской Федерации и использовании средств международного информационного обмена. Вследствие явной абсурдности основных положений закона, которыми закрепляется представление об информации как о «вещах», обмен которыми может быть в любой момент «прекращен», а также устанавливаются обременительные условия лицензирования и сертификации участников информационного обмена, закон в целом практически не применяется. Неутешительный вывод заключается в том, что в сравнении с Федеральным законом «Об информации…» Федеральный закон «Об участии в международном информационном обмене» характеризуется еще меньшей реальной значимостью в регулировании информационных отношений.
Таким образом, на уровне «базовых» информационных законов наблюдается следующая картина. В отличие от зарубежных стран, где прикладные законы прекрасно обходятся без соответствующей «надстройки», в Российской Федерации есть сразу два закона, которые, по замыслу законодателя, имеют универсальное применение в сфере информационных отношений. Вопреки своему высокому «статусу», однако, данные законы большей частью не применяются, не дают ответов на возникающие в информационной сфере актуальные вопросы юридического характера и совершенно «не адаптированы» к регулированию правоотношений, связанных с использованием Интернета.
|
1st Май 2011
|
Теги:
|