Интернет бросает вызов всем трем известным формам юрисдикции*(153), поскольку встает трудноразрешимая проблема с локализацией юридически значимого поведения. Решает проблему или по крайней мере снимает ее остроту все то же саморегулирование, поскольку его использование в большинстве случаев не требует локализации (т.е. установления географического местонахождения). К примеру, если частная группа принимает кодекс правильного поведения, то такое соглашение следует рассматривать как правоустанавливающий (предписывающий) акт. При условии, что членство в такой группе является транснациональным, облеченный в форму предписания, такой акт также носит международный характер. Что касается судебной юрисдикции, то процедура частного разрешения споров также обыкновенно выходит за границы какого-либо одного государства. Показательным примером решения проблем, связанных с судебной юрисдикцией, является система Международного коммерческого арбитража (ICA). Более того, частное разрешение споров не ограничивается арбитражем. Появились новые модели разрешения споров – такие как механизмы возврата платежа по кредитным карточкам (credit card chargeback) или условные платежи и «черный список» сомнительных продавцов, которые предлагает, к примеру, американская сеть интернет-магазинов EBay*(154). Широкую известность получила и «Единая политика рассмотрения споров по доменным именам» (UDRP), достаточно широко применяющаяся на практике.
Однако если мы обратимся к юрисдикции правоприменения, то ситуация осложняется. Как справедливо замечает Генри Г. Перритт, «саморегулирование действует в той степени, в которой ему позволяет действовать государство»*(155). Иными словами, схемы саморегулирования должны быть связаны с публичным правом: только тогда, когда такая связь существует, существует возможность обеспечить реальную защиту участников частных споров, которые в случае необходимости вправе рассчитывать на государственный аппарат принуждения.
Подведем итоги. Решение коллизионных вопросов юрисдикции в Интернете видится, во-первых, в последовательной унификации правовых норм (универсальные международные соглашения, модельные и единообразные законы в межгосударственных объединениях типа Европейского союза и т.д.). В настоящее время процесс этот развивается достаточно активно как в рамках специализированных учреждений ООН и ЕС, так и в неправительственных организациях международного «сетевого сообщества». Во-вторых, требуется разработка новых видов коллизионных привязок, указывающих на право страны, подлежащее применению к данному отношению. В частности, существуют привязки к «месту совершения» правонарушения или к «закону суда», разрешающего спор. Обычным условием внешнеторговых контрактов является применение законодательства страны продавца. В Интернете коллизионные привязки могут, например, основываться на том, где физически находится (или зарегистрирован) сервер лица, оказывающего услугу, или зарегистрирован (платит налоги) оператор услуг доступа к Сети. Не следует также пренебрегать фактором более общего характера – развитие «сетевых» коммуникаций дает дополнительный импульс процессу гармонизации, сближения национальных правовых систем, хотя бы в части, призванной регулировать отношения в самой Сети.
Ю.А. Тихомиров, российский специалист в области коллизионного права, полагает, что «можно вести речь о новой роли международного права, которое ныне выступает как своего рода общий знаменатель для сравнения и оценки национальных законодательств»*(156). Иными словами, если до настоящего времени рутинная работа компаративиста заключалась в поиске и подборке национальных норм, пригодных для разрешения спорных вопросов, то включение общепризнанных принципов и норм международного права (а также ратифицированных договоров) в структуру внутреннего права существенно облегчает решение конкретных коллизий.
|
1st Май 2011
|
Теги:
|